Этот день я не забуду никогда… Мне было семнадцать лет, я с родителями отдыхал на море. В тот день поднялся невероятный шторм – такой силы и мощи, что даже самые отважные пловцы не решались зайти в воду. Еще бы! Трехметровые волны накатывали одна за другой и разбивались на галечный пляж, разбрасывая брызги на несколько метров. Я сидел на берегу, смотрел, как бушует стихия, потом переводил взгляд на здоровых, полноценных парней, которые боялись с ней сразится, и вдруг решил: «Я пойду в море! Я смогу!».

Зайти – это громко сказано. В воду я… вползал с берега, ведь с трехлетнего возраста мои ноги были обездвижены.

Я сел на берегу и начал размышлять, как бы мне покорить эту стихию. За мной, волнуясь, наблюдали родители. Я им сказал, что хочу пойти поплавать. Мама начала меня отговаривать. «Останови его!», – сказала отцу. Он меня предупредил: «Если решил – иди, но имей в виду, я тебя не вытяну». Они заспорили, можно ли мне плавать, а я тем временем дождался когда отхлынет волна и пока не пришла следующая, заполз в воду и поплыл!

Вы не представляете, какое я испытывал удовольствие – бросить вызов стихии. А еще плавать совершенно одному, ведь больше никто не решился залезть в штормовое море.
За мной пристально наблюдали зеваки на берегу: надо же, с парализованными ногами, а не побоялся шторма. От этого на душе мне становилось еще приятнее. Но радоваться было рано – нужно было еще выбраться на берег. И эта задача была посложнее! Я долго приноравливался к волнам, ведь берег моря – галечный, а это значит, что волна может захватить меня и со всей силы бросить на камни. Наконец я дождался не очень сильной волны и вместе с ней «выбросился» на берег. Мне не повезло – я ударился лицом о гальку, и волна меня вновь тянула на глубину. Но я быстро сориентировался и успел ухватиться руками за большой камень. Таким образом мне удалось выползти на берег – с окровавленным лицом, счесанной кожей на руках, с синяками… Ко мне подбежала рыдающая мама, отец молчал… А люди на берегу смотрели на меня с восторгом и, наверное, думали: «Ну надо же, инвалид, а не побоялся». А ведь, когда я ползал по берегу с обездвиженными ногами, на меня смотрели с сочувствием. Теперь же я ловил на себе уважительные и одобряющие взгляды. И это было для меня самой большой наградой! Я доказал, что, будучи немощным, я могу совершить то, на что не способны здоровые и сильные люди! Эта история – иллюстрация ко всей моей жизни. Я всегда стремился делать то, что боятся или не могут здоровые люди. А я могу!

– С какого возраста вы потеряли возможность ходить?
– В трехлетнем возрасте я заразился вирусом полиомиелита. Тогда в мире бушевала самая страшная волна вируса, сравнимая с эпидемией холеры или чумы. Полиомиелит очень коварен – поражает и взрослых, детей. Но поскольку у взрослых иммунитет крепче, чем у детей, они в большинстве своем переносят вирус без последствий. А детей почти всегда становятся его жертвами. Вирус передается воздушно­капельным путем и действует в течение сорока дней.

И вот в самый разгар этого вируса, Советский Союз решил провести в 1957 году Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Со всего мира съехались люди, в том числе и носители вируса полиомиелита. Тогда и в СССР началась эпидемия, от которой пострадало очень много детей. Вакцины в то время не было, заболевших детей сразу же отправляли в изолятор. А потом возвращали родителям ребенка – чаще всего парализованного…

Мы тогда жили с семьей в селе Петривка Таращанского района Киевской области. Меня, трехлетнего, пригласила знакомая девочка на день рождения. Я пошел, а утром у меня поднялась температура, я сказал родителям, что у меня «болят ножки» и я не могу стоять на них… Вызвали врача и меня забрали в изолятор. На следующий день, моего брата, с которым у меня была разница год и семь месяцев, тоже забрали в изолятор с такими же симптомами, как у меня.

Родители сходили с ума: что с нами? Живы ли? Как нас лечат? Развеял сомнения папин знакомый, который работал санитаром в той больнице, где мы с братом лежали. Он по секрету сказал отцу: ваших сыновей не лечат, надо срочно что­то делать!

Отец попытался нас забрать. Какое там! Даже речи об этом не могло быть. Но папа был не из робкого десятка: он взял грузовик, вломился на нем на территорию больницы, забрал нас с братом и отвез в Киев – во Всесоюзный институт инфекционных заболеваний. Через сорок дней меня оттуда выписали полностью парализованным (потом верхняя часть тела у меня начала двигаться), а брата – совершенно здоровым. И сразу же из института меня отправили в санаторий – я больше трех лет проходил реабилитацию в разных лечебницах.

Мои родители делали невероятные вещи для того, чтобы меня поднять: обращались и к лучшим врачам того времени, и к разным знахарям и колдунам. Осознание того, что вылечить меня нельзя, первым пришло к отцу. Он был волевым, сильным человеком. А его мама, моя бабушка, Мария Гапоновна Кустовская, чтобы поднять меня на ноги, полностью посвятила мне жизнь. Она тоже перепробовала все способы, и однажды, когда мне было лет пять­семь, решила пойти на отчаянный шаг. Она взяла меня под руки поставила на ноги и строго сказала: «Стой! Ты должен стоять! Иначе я тебя накажу!». Она так хотела, чтобы я выздоровел, что уверилась – именно такой суровый способ поможет мне подняться. Конечно, устоять на ногах я не смог, как ни старался не расстраивать бабушку. Я никогда не забуду, как поднял на нее глаза, и увидел как по ее щекам катятся слезы. Это сильное стремление и желание моих близких сделать меня сильным и полноценным, сформировало во мне волю стать самостоятельным человеком.

У меня довольно долго была такая фантазия, что когда­-нибудь появится великий ученый, который изобретет нужное лекарство, которое поможет восстановить работу мышц.

Ведь как действует вирус полиомиелита? Попадает в спинной мозг и уничтожает нервные волокна, который идут по центральной нервной системе к двигательным центрам и мышцы словно отключаются, перестают работать. Потом, конечно, я перестал верить в то, что смогу когда­нибудь ходить. Но на место этой веры пришла другая: благодаря влиянию отца, который воспитал у меня волю и стремление не боятся трудностей, я увидел, как многое мне удается в жизни! И начал ставить перед собой сложные задачи, не боясь преодолевать их – постепенно, «шаг за шагом». Я рассуждал так: да, я не могу делать многое, что может здоровый человек. Но ведь и здоровые люди не все могут! Значит, я должен делать то, что не по плечу даже им.

– А как сложилась судьба вашего брата?

Мой брат, хоть и вышел из больницы здоровым, со временем его лечение от полиомиелита оказало побочные действия. Как выяснилось позже, врачи применяли к нам две разные методики. Меня лечили по традиционной, а его – новыми препаратами. И через несколько лет после этого, у брата развилась острая почечная недостаточность. В шестнадцать лет умер. Аппаратов гемодиализа тогда были единицы – его отвозили в Москву, где он проходил процедуру. Но держать его там постоянно было невозможно. О пересадке почки тоже не было речи. И когда его выписывали, маме сказали, что он долго не проживет. Это стало шоком для всей семьи. Помню, как однажды мы с Сашей горячо поспорили о чем­то, и мама, которая долго молчала о вердикте врачей, призналась мне: «Сыночек, помни, что Саше осталось жить очень немного времени…»

Для своего младшего брата я всегда был авторитетом, он во многом подражал мне. Я часто бывал в санаториях. И если дома, находясь под присмотром отца вел себя прилично, то на свободе превращался в самого настоящего хулигана! Однажды, вернувшись с очередного лечения, я заговорил… исключительно матом. Саше это понравилось и он, разумеется, начал повторять за мной нехорошие слова. А вот, услышав их из его уст, я возмутился, пристыдил его. «А ты сам что говоришь?» – резонно возразил мне брат. И тогда я поклялся, что с этого момента не произнесу ни одного матерного слова, как бы тяжело мне не было. С тех пор я вообще не произношу матерных слов. Иногда друзья подшучивают на эту тему: «Сушкевич, ну скажи хоть одно ругательство!» Но я дал обещание себе и брату – вот и держу его по сей день!

– Родители были строги с вами, несмотря на вашу болезнь?
– В общем, да. Ведь отец боялся вырастить из меня «овоща», немощное существо. Если сравнить мои фото, сделанные в пять и семнадцать лет, можно не поверить, что это один и тот же человек! В пять я был парализованным мальчиком с тоненькими ручками, а в семнадцать – все бицепсы были накачаны, как у спортсмена. И это все результаты воспитания моего отца. Хотя методы воспитания его и мамы отличались. Мама, учитель математики, была мягкой и нестрогой, а папа, который преподавал в школе физику и физкультуру, напротив, использовал жесткие методы. Однажды отец где­то прочитал, что укусы пчел имеют терапевтическое действие, и если они будут кусать мои ноги, то, возможно, я смогу восстановиться. Что это были за эксперименты! Ведь у меня осталась чувствительность, и эта процедура стала нелегким испытанием! До сих пор помню запах пчел – он едва уловим – но я его чувствую, кажется, каждым сантиметром моего тела…

Источник: https://karavan.ua/story/lifestory/sudba-sportsmenov-invalidov-v-ukrai/